Центральная мэрия Парижа — Hôtel de ville.
Одноименная остановка линий метро № 1, 11.
Отель де виль, мэрия, ратуша. Назовите это здание, как хотите, но главное то, что в нем решаются все жизненно важные вопросы по управлению такой махиной как Париж. Об этом здании написано очень много, так как здесь происходило множество важнейших событий в жизни города. Я, как и многие, конечно повторюсь, ведь не рассказав о них, значит утаить детали, которые решали судьбу не только Парижа, но и всей Франции.
История Гревской площади уходит слишком глубоко, чтобы датировать и слишком завязана с самой мэрией, чтобы их разделять. Слово «grève» переводится как наше похоже однокоренное с ним слово «гравий», то есть мелкие камни, в которых не вязнешь как в песке и не достаточно крупные, чтобы свернуть ногу при неосторожном шаге. Площадь состояла из двух частей. Одна плоская, собственно площадь, где собирались люди ожидая случайную работу. Сюда каждое утро приходили работодатели и набирали бригаду на день. Интересно, что слово «забастовка» звучит по-французски « grève», именно отсюда пошла традиция общих сборов для решения проблем между рабочими и работодателями.
Вторая половина площади была идеальным пологим спуском к реке, который из покон веков использовался как место для разгрузки судов. Не будем забывать, что на гербе Парижа фигурирует корабль «nef». Кстати слово неф в церковном строительстве значит именно перевернутый вверх дном корпус лодки (однонефная церковь, центральный неф и так далее). Есть также термин «vaisseau» что означает также как корпус корабля и используется в строительстве.
Гревская площадь служила местом публичных казней и наказаний а также праздников и фейеверков по поводу побед, свадеб и рождений в королевской семье. Ко всему прочему это было единственное большое открытое пространство в сети узеньких улиц в средневековом городе.
Если посмотреть на старые планы Парижа, то станет ясно что «большое» это очень относительно. Площадь занимала примерно треть или четверть от нынешней.
В 1246 году Людовик святой создал первый орган городского управления, во главе которого стоял «голова» prevôt. Так как в Париже купеческие гильдии заправляли всеми делами и имели действительную власть, соответственно prevôt был в первую очередь купеческий голова. Париж всегда был двуглавым, в нем всегда существовала с одной стороны королевская власть и практически независимая от короля «народная» власть. Возможно отсюда вечное кипение, иногда булькающее где-то тихо в подвалах, иногда как кипящее молоко, выплескивая гнев и уничтожая объект ненависти. Королевская власть осуществлялась через полицейскую, военную структуру, базирующуюся в Шатле.
17 июля 1357 году купеческий голова Этьен Марсель, легендарная личность, которой будет посвящена отдельная страничка, купил за свои средства (за 2880 парижских ливр) Дом на колоннах, в котором стала заседать ассамблея горожан и торговцев, чтобы решать злободневные вопросы управления городом, торговые дела и решить суд. Слово «municipes».
Само здание состояло из двух похожих (одно из них уже принадлежало кузену Марселя), выходящих своими фасадами с треугольного вида верхней частью (щипец) на площадь. Сами дома были приподняты на резные колонны, чтобы защитить внутренние помещения от разливов реки. Отсюда и родилось название Дом на колоннах. Внутри было два дворика, две больших парадных залы, где и заседали правители города, часовня и небольшой городской арсенал на чердаке.
Король Франциск I построил новое более просторное здание вокруг и в 1589 году собственно Дом на колоннах был снесен. Он уже к тому моменту сам разваливался и внешне не отвечал возложенной на него функции.
Современное здание это именно постройка Франциска I, конечно намного расширеная в течении веков. Этот король был очарован итальянским ренессансом и именно он утвердил этот стиль во Франции. До него Карл VIII принес элементы ренессанса на Луару из Итальянских военных походов, но повсеместное рапространение принадлежит именно Франциску.
Строительство началось в 1533 году и закончилось в 1628. Планы здания были созданы итальянским архитектором Домиником Кортонским, которого французы прозвали Боккадором. Первоначально это было центральное двухэтажное здание, вытянутое вдоль площади и два квадратных в плане крыла по бокам. Согласно вкусам эпохи был организован внутренний двор. В таком виде мэрия просуществовала до правления Луи-Филиппа. Он в 1837 году с помощью архитекторов Годд и Лезьё расширил комплекс до нынешнего объема, сохраняя при этом общий стиль французского ренессанса. На данный момент мэрия занимает целый квартал. В нее можно зайти как в любое административное здание. С обратной стороны квартала на улице Лобо есть огромная зала для церемоний. Мне посчастливилось быть приглашенной на церемонию выдачи дипломов.
Витражи на окнах, выходящих во двор, в небольших залах потолки кессоновые (несущая структура в виде шахматной доски) Скульптуры в междуоконных пространствах, в центральном зале зеркальная стена отражает окна. Потолок покрыт лепниной и живописью. Что меня напрягло, это наше присутствие. Несмотря на то, что по случаю все приоделись, но на фоне такого великолепия и шведский стол, и публика смотрелись слишком просто, только интерьер попортили.
Вернемся к нашим овцам.
Трагедия случилась во время Парижской комунны. И опять по вине таких как мы, простолюдин, которые не в состоянии оценить и сохранить то, что когда-то было сделано простыми работягами. Ненависть как известно слепа и уничтожает все без разбора. Ведь не сам король своими холеными ручками вытесывал скульптуры, расписывал потолки или протягивал рельефы, а такие же нищие, вечно голодные и необразованные трудяги, как и сами коммунары. Хотя работа специализированных каменщиков и скульпторов оплачивалась лучше чем многие другие виды деятельности, они все равно оставались нищими и голодными. В 1871 году множество великолепных дворцов и памятников было разбито и сожжено. От мэрии остались черные руины. Сгорела библиотека из 100 тысяч томов, накопленная с XVI века. В ней были уникальные карты и планы, архивы рукописные, первые печатные книги и многое другое. Также пропала великолепная мебель, скульптуры. В парке Монсо находится колоннада, оставшаяся от пожара. После Парижской комунны монархия не была никогда восстановлена, так мы и живем при республике. Очень быстро, городское правительство пожалело о потере (нам эти сожаления также знакомы, не правда ли) и был организован конкурс на восстановление. Был утвержден проект архитекторов Баллю и Деперта. Внешнее убранство было полностью восстановлено согласно Боккадору, а интерьеры переработаны, но тоже в стиле. Всем известно, что восстановить что либо гораздо сложнее, чем сровнять с землей и построить заново. Были найдены гравюры, рисунки и описания, которые и явились основой для ювелирной работы реставраторов. И 30 июня 1882 года новая старая мэрия открылась.
Если вы подойдете поближе (издалека это просто скульптуры), то в каждой из ниш этажа центрального павильона вы найдете статуи знаменитых поэтов, писателей, ученых, правителей: всех тех, кто отдал свой талант на процветание своей страны. Между прочим, в Лувре по периметру Наполеоновского (где пирамида) двора также вы увидите и прочтете с детства знакомые имена Ришелье, Людовика, Генриха, Лавуазье, Сюлли и других.
В самом центре на уровне крыши можно видеть богато украшенный фронтон с часами, по бокам часов стоят статуи Работы и Образования, рядом полулежа расположены Сена и Марна, две парижских реки. Над часами находится статуя, которая символизирует город Париж. Французское слово город «ville» женского рода, поэтому все скульптуры такого типа представлены в виде женщин.
На самом коньке Боккадоровского павильона установлены шесть бронзовых статуй военных XV века. И как вертикальное завершение любой мэрии прямо по центру стоит обзорная башенка, ранее с колоколом, не знаю, как сейчас.
Между набережной и южным фасадом отгорожен сквер, в котором установлена конная статуя Этьена Марселя. На этом фасаде можно видеть статуи, олицетворяющие науку, историю, искусство. Здесь использованы три канонических ордера – ионический с закрученными волютами, коринфский с корзиной акантовых листьев (сорняк между прочим) и более скромный дорический.